Заявка: Первые Хранители. H! артссылкаНикто не мог предположить, что это окажется Угетсу.
- Он казался таким порядочным человеком! – горько восклицал Джотто.
- Да ладно порядочным, - отозвался Алауди, с отвращением откусив от сморщенного яблока. – Но я думал, он, кроме риса, вообще ничего не жрет.
Джи мрачно молчал. Он переживал сильнее всех: в конце концов, именно он готовил эти злосчастные спагетти карбонара.
- Да давайте просто картошки сварим, - Джотто успокаивающе положил ему руку на плечо.
читать дальше- Возиться еще с вашей картошкой! Пойдемте лучше в «Бенвенуто».
На это предложение Спейда откликнуться мог разве что только Лампо, но тот, осознав, что еды не будет, как раз задремал. У остальных денег на ресторан не было: зарплату Алауди второй месяц задерживал муниципалитет Неаполя; Накл жаловался на то, что городские жители в последнее время редко умирают и еще реже рождаются – соответственно, никто не заказывает треб смиренному рабу Господню; у Джи и Джотто денег и вовсе никогда не водилось, а на последнюю мелочь как раз и были куплены сливки и грудинка. Вонгола была еще молодой организацией, и казна ее пустовала. Оглядев погрузившихся в задумчивость товарищей, Спейд недоуменно пожал плечами и вышел.
В комнате воцарилась тишина, которую нарушало только голодное бурчание в животах.
И скорбные вздохи.
И посапывание спящего Лампо.
И крик разносчика на улице.
…В общем, так и не воцарилось тишины, подобающей трагизму этого дня – дня, когда Асари Угетсу вероломно похитил единственную кастрюлю спагетти.
Угетсу страдал. Причем страдал одновременно душой и телом.
Он и сам не мог понять, что заставило его совершить такую подлость, такую низость, такое бесчестие, потерять лицо и достоинство, а также доверие и уважение новых соратников. Когда две недели назад корабль нес его из Японии в Италию, Угетсу думал, окажется ли он достойным знамен Вонголы, не дрогнет ли в бою, не поддастся ли слабости перед лицом угрозы. Кто же знал, что между ним и блистательным миром мафии встанут макароны. Спагетти. Карбонара.
Наверное, дело все-таки было в том, что вживую он увидел их в первый раз. Когда он вызвался разложить спагетти по тарелкам, он действительно не имел никакого иного намерения. Но получив в руки целую кастрюлю сокровищ, он втянул носом запах жареного лука и разогретых сливок – и понял, что погиб. Продолжая улыбаться застывшей улыбкой маньяка, он прижал кастрюлю к животу и начал отступать к двери. Сквозь поднимающийся над ней ароматный пар он видел легкое изумление, уже начинающее проступать на лицах товарищей. Но чары спагетти были сильнее.
Сейчас, глядя в пустую кастрюлю, он ощущал то, что ощущает каждый человек, удовлетворивший первую порочную страсть: печаль, раскаяние и внутреннюю пустоту. Пустота имелась в виду душевная. Желудок несчастного, напротив, был настолько полон, что болел, честно говоря, зверски. Но даже порошки были у Накла.
Вздохнув особенно тяжело и удрученно, Угетсу дал себе пятьдесят седьмую по счету клятву до конца жизни не брать в рот ни одной макаронины, взял кастрюлю за ручку и пошел сдаваться.
Капли соуса на полу отмечали его покаянный путь.
@темы:
Морской огурец, издание I